Как стремление госорганов к идеальной информации порождает дезинформацию
В понедельник министр юстиции Канат Мусин сообщил журналистам в кулуарах правительства о регистрации новой партии Respublica. Но уже через несколько часов его же пресс-служба опровергла эту информацию, заявив о её «невольном искажении» и извинившись «за недостаточную проработку пресс-релиза».
В министерстве сообщили, что «меры к недопущению таких фактов приняты», никак не уточнив, что вообще это значит: министр получил выговор от пресс-службы, о каком пресс-релизе идёт речь, если министр просто общался с журналистами?
Все это просто слова, которые ничего не конкретизируют. Потому что безнаказанность и одновременно страх за свою репутацию и приводят к тому, что госслужащие перестали говорить понятным для всех языком, называть вещи своими именами и принимать критику.
Заявление пресс-службы наглядно показывает, что госорганы не владеют важной информацией, не знают о реальном положении дел в рамках своих компетенций и подрывают тем самым режим законности, дезинформируя общественность.
Признавшись в «недоработке», Минюст при этом не признал конкретно ошибку министра Мусина. Потому что признаться в этом открыто – значит расписаться в собственном непрофессионализме. Поэтому у чиновников вошло в привычку перекладывать ответственность за «искаженную информацию» на пресс-службы, журналистов или переводчиков в правительстве и парламенте: не так поняли, не так перевели. Это куда проще, чем отказаться от практики читать подготовленные для них доклады с бумажного листа, научиться вникать в суть проблем самостоятельно и адекватно реагировать на запросы общества.
Случай с министром юстиции не первый и не последний. Ещё пандемия коронавируса показала, насколько правительство не умеет ни открыто говорить правду, ни признавать свои ошибки. И журналисты, и гражданское общество, по сути, уже привыкли к тому, что сказанное чиновниками может быть опровергнуто. Никто ни от кого не ждёт внезапных просветлений и чистосердечного раскаяния. Но это неумение (или нежелание) говорить честно в итоге ставит под удар журналистов – за распространение ложной по сути информации, что в Казахстане преследуется по закону. Ни одного чиновника к ответственности за это ещё не привлекли.
Старания пресс-служб провести работу над ошибками превращаются в нескончаемые просьбы откорректировать цитаты своих руководителей на сайтах СМИ или даже в требования удалить информацию, «несоответствующую действительности». Но откорректировать действительность – это не та работа, которую журналисты и казахстанцы в целом ждут от правительства. Откорректированные слова главы кабмина, министра или акима не решают никаких проблем, в первую очередь коммуникации.
Всегда есть недостатки, которые нужно уметь признавать и тем самым делать первый шаг к доверию. В данном случае — ещё и к созданию действительно открытого государства. Но как можно доверять правительству, в котором пресс-служба министерства компетентнее самого министра, правительству, в котором члены кабмина не могут отвечать за свои слова и выстроить нормальную коммуникацию с журналистами?
Выдуманное Джорджем Оруэллом министерство правды, контролирующее всю информацию, в реальной жизни воплотилось в негласное министерство корректировок, которое в борьбе за достоверность порождает обратный эффект: массовое недоверие как к правительству, так и к журналистике, и в итоге — социальную напряженность.
