Ольга Малышева, специально для Vласти,иллюстрация «Лысая певица», Théâtre des Noctambules, 1950
«До абсурда не подбросите? – Да здесь пешком рукой подать!». Посмеялась, ретвитнула. Через пару дней узнала, что актёр «лермонтовки» и режиссёр Илья Бобков ставит в театре арт-пространства «Бункер» «Лысую певицу» Эжена Ионеско.
В Алматы, на моей памяти, это будет уже пятый за последние два сезона спектакль в формате театра абсурда. Направление пришло в русский театр уже после того, как его основатель, тот самый Ионеско, объявил о нежизнеспособности драмы абсурда, и так в нём и не прижилось. И тут такая внезапная любовь в Казахстане.
Театр абсурда зародился во Франции в 50-х годах прошлого века в качестве протеста против буржуазного, реалистического и идеалистического театра. Через тридцать с небольшим лет после появления «Лысой певицы» Ионеско сказал: «Мы теперь достигли абсурда и вышли за его пределы». Но это они в Европе вышли ещё в 80-х. Мы – нет.
Можно, как и почти семьдесят лет назад, утверждать, что в современном Казахстане (точнее даже в Алматы) театр абсурда призван противостоять мещанскому юмору и пропагандистскому историзму на театральной сцене. Но на выходе каждый раз за последние месяцы отечественный театр обретал спектакли хоть и поставленные по пьесам мастеров драмы абсурда, но мало чем отличающиеся от знакомого публике зрелища.
Готовя к постановке «Что случилось в зоопарке?» Эдварда Олби чуть больше года назад, режиссёр ARTиШОКа Галина Пьянова призналась, что несмотря на некоторую принадлежность драматурга к абсурдизму, спектакль будет едва не документальным. Пару раз пойдя на эксперименты и изменив в тексте нью-йоркские локации на алматинские, актёры вообще отделили происходящее на сцене от «абсурдистской реальности», приблизив его к «реалистичной реальности». Впрочем, надо сказать, что тексты Олби далеко и не тексты Беккета, например.
Или вот Жан Жене, который в своих «Служанках» выстроил целое зазеркалье, расставил всего трёх персонажей так, что характеров в пьесе, кажется, гораздо больше. А по факту же весь сезон на сцене театра «Жас Сахна» шло невразумительное нечто – кое-как поставленное и в нарочито странной манере сыгранное. Объяснить это легко: на стадии подготовки у спектакля менялся режиссёр, а сам выбор «Служанок» исполнительницы главных ролей Салтанат Науруз и Айнур Ниязова мотивировали тем, что просто хотели найти «пьесу для двух актрис». Последнее утверждение вообще спорно, так как Жене рассчитывал, что всех персонажей будут играть мужчины. Отсутствие бэкграунда и желание поставить спектакль вопреки скандальным «Служанкам» Виктюка в результате и дало постановку, билеты на которую удалось удачно продать только в первые два показа.
Театр Лермонтова тоже временами извлекает из закромов то «Визит старой дамы» Дюрренмата, то «Танго» и «В открытом море» Мрожека. И не то чтобы это совсем уж плохо, просто результат часто выходит «с душком». При обилии новых интересных текстов и форм, созданных если не в этом тысячелетии, то хотя бы не раньше, чем четверть века назад, странно рассматривать вышедшие из моды театральные течения иначе, чем упражнение на заданную тему.
Несколько месяцев назад в Петербурге, на Новой сцене Александринского театра, я смотрела спектакль «Старая женщина высиживает» по пьесе польского абсурдиста Тадеуша Ружевича. Технически безупречная постановка: умопомрачительный выстроенный прямо на сцене бункер, создающий иллюзию кадра 16:9, экран во весь задник, винт, от которого разносится ветер. Точнейшие актёрские работы. Уловимый месседж. Это все вроде бы компенсирует намеренно лишенный смысла и логики текст, и спектакль хоть и не становится событием, но оказывается небезынтересным опытом для зрителя.
Мне сложно представить, сколько стоила «Старая женщина» в Александринке, но выглядит она очень дорого. В Алматы государственным, а тем более частным драматическим театрам больших бюджетов не видать, поэтому эффектность инсценировок абсурдистских текстов под большим вопросом.
Можно сколько угодно говорить о том, что «Старая женщина высиживает» — это о надвигающихся природных катастрофах, «Лысая певица» — о проблемах коммуникации, «В ожидании Годо» — о бездеятельности и апатии в обществе. То есть об вообще-то вопросах. Но есть один момент: раз вопросы актуальны до сих пор, вероятно, их есть смысл обсуждать более настойчиво и без намеков и аллегорий. Благо, современных инструментов для этого достаточно, была бы цель. Да и говорить открыто уже можно.
