«Да. Мы смогли»: Барак Обама произнес прощальную речь на посту президента США

Несколько тысяч людей, которые пришли в конгресс-центре «Маккормик-плейс», перед началом его выступления громко скандировали приветствия.​

«Мы в прямом эфире, нужно начинать», — обратился к ним президент. Но они не смолкали. Обама улыбнулся: «Сразу видно, срок заканчивается, даже здесь меня никто не слушает».

Аудитория стала притихла. В зале находилась первая леди Мишель Обама, дочь Саша и вице-президент Джо Байден с супругой.

«Привет, Чикаго! Очень приятно снова оказаться дома», — начал Обама свою прощальную речь:

«Сограждане, американцы! Мишель и я были глубоко тронуты всеми пожеланиями, которые мы получили в последние недели. Но сегодня — моя очередь сказать спасибо. Вне зависимости от того, были ли мы с вами во всем согласны друг с другом или вообще не были согласны, но все мои разговоры с вами, американским народом, в самых разных местах — в гостиных и школах, на фермах и заводских цехах, небольших ресторанчиках и на далёких заставах, делали меня честным, вдохновленным и помогали идти дальше. Каждый день я учился у вас. Вы делали президентом, который становился лучше. Вы делали меня человеком, который стал лучше.

Впервые я приехав в Чикаго, когда мне было слегка за 20, я тогда пытался понять, кем я был и найти цель всей моей жизни.

Недалеко отсюда находится место, где я начинал работать с религиозными группами в тени закрытых стальных заводов. Именно на этих улицах я стал свидетелем силы веры и тихого достоинства работающих людей перед лицом борьбы и потерь».

Люди в зале стали скандировать: «Еще четыре года! Ещё четыре года! Ещё четыре года!»

«Я не могу сделать этого», — ответил Обама. – «Еще четыре года! Ещё четыре года! Ещё четыре года!».

«Именно здесь я научился тому, что перемены случаются только когда обычные люди вовлекаются в них, собираются вместе и требуют их. Спустя 8 лет президентства, я до сих пор верю в это. И это не только моя вера. Это бьющееся сердце нашей американской идеи – наш дерзкий эксперимент в самоуправлении», — продолжал он.

«Это убежденность в том, что мы все созданы равными, наделенными Творцом неотъемлемыми правами среди которых – жизнь, свобода и стремление к счастью.

Эти права, будучи очевидными, никогда не были самореализуемыми. Наше настоятельное убеждение в том, что мы, люди, посредством демократии можем создавать более совершенные формы союза.

Какая радикальная идея! Огромный подарок, сделанный нам нашими основателями. Свобода преследовать наши персональные мечты потом, упорным трудом и своим воображением – с тем, чтобы достичь общего блага.

240 лет наша страна давала работу и цели каждому новому поколению. Это то, почему патриоты предпочли республику тирании, первопроходцы пошли на запад, рабы строили самодельную железную дорогу к свободе. Это то, что заставляло иммигрантов и беженцев пересекать океан и Рио-Гранде, это то, что подталкивало женщин бороться за право голоса, это то, что вдохновляло рабочих на самоорганизацию. Это то, за что наши солдаты отдавали жизни в Ираке и Афганистане и то, почему мужчины и женщины от Сельмы до Стоунволла были готовы отдавать свои жизни», — в зале снова раздались продолжительные аплодисменты.

«Так вот, это то, что имеем в виду, когда говорим, что Америка – исключительна. Не в том смысле, что наша страна была безупречна с самого начала, но в том, что мы смогли продемонстрировать возможность меняться и делать жизнь каждого, кто следует за нами, лучше. Да, наш прогресс не был равномерным. Работа демократии всегда была сложной, спорной, а порою – кровавой. Часто казалось, что после двух шагов вперед, мы делаем шаг назад. Но долговременный размах Америки был определен её поступательным развитием, постоянным разрастанием нашего основополагающего кредо о том, что мы хотим объять всех, а не кого-то отдельного.

Если бы 8 лет назад я сказал вам, что Америка справится с рецессией, возродит автомобильную промышленность, даст самое большое количество рабочих мест в нашей истории, если бы я сказал вам, что мы откроем новую главу наших отношений с Кубой, что мы свернем иранскую ядерную программу без единого выстрела и сможем справиться с вдохновителями 11 сентября, если бы я сказал вам, что мы обеспечим равное право на брак, если бы я сказал, что мы обеспечим доступ к здравоохранению для ещё 20 млн наших сограждан, если бы я все это сказал вам 8 лет назад, вы могли бы подумать, что мы слишком претенциозны, слишком высоко замахнулись.

Но мы сделали все это. Вы сделали это. Вы привнесли перемены. Вы ответили на надежды людей, и благодаря вам почти в каждой сфере Америка стала лучше и сильнее, чем когда мы начинали.

Через 10 дней мир станет свидетелем отличительного признака нашей демократии», — отметил Барак Обама, имея в виду инаугурацию избранного президента Дональда Трампа.

«Не-е-ет!», — взревела аудитория.

«Нет-нет-нет», — отрезал президент, – «Мирная передача власти от одного свободно-избранного президента другому.

Я подтвердил избранному президенту Трампу, что моя администрация обеспечит максимально гладкую передачу власти, также, как президент Буш в своё время сделал это для меня. Потому что именно от всех нас это зависит, как сделать так, чтобы государственная система могла помочь нам справиться со всеми вызовами, которые до сих пор перед нами стоят. И у нас есть все для того, чтобы с ними справиться. В конце концов, мы до сих пор самая богатая, сама могущественная и самая уважаемая страна в мире. Наша молодость, наш драйв, наше разнообразие, мотивация, открытость, наше безграничная способность рисковать и умение воссоздавать себя говорят о том, что будущее – за нами. Но этот потенциал может быть реализован только если наша демократия будет работать. Только если наша политическая деятельность будет лучше отражать порядочность наших людей. Только если все мы, вне зависимости от партийной принадлежности или личных интересов, поможем восстановить это ощущение единой цели, ощущение, которое сейчас нам необходимо как никогда.

Вот на чем я хочу сфокусироваться сегодня – состояние нашей демократии. Демократия не требует единообразия. Наши основатели спорили. Они ссорились. Но в конце концов они находили компромисс. Они ожидали от нас того же самого. Но они знали, что демократия требует элементарного чувства солидарности – идеи о том, что несмотря на все наши различия, мы едины, мы поднимаемся вместе и падаем вместе», — сказал он и снова сорвал овации.

«В нашей истории были моменты, когда солидарность оказывалась под угрозой. Начало века было одним из таких моментом. Уменьшающийся мир, возрастающее неравенство, демографические изменения и призрак терроризма – все это стало испытанием не только для нашей безопасности и процветания, но и испытанием для нашей демократии. И то, как мы встретим эти вызовы для нашей демократии, будет определять то, как мы сможем защищать нашу страну, давать образование детям и создавать рабочие места. Другими словами, это определит наше будущее.

Начнём с того, что демократия не будет работать без того, чтобы у каждого были экономические возможности. Хорошая новость сегодня – экономика снова растёт. Зарплаты, доходы, пенсии, стоимость недвижимости вновь растут. Уровень бедности снова снижается. Богатые платят справедливую часть налогов. Уровень безработицы – находится на своём 10-летнем минимуме. Расходы на здравоохранение растут. И я повторю – если кто-нибудь сможет предложить план ощутимо лучше чем те изменения, которые предложили мы для системы здравоохранения, план, который будет охватывать большое количество людей при меньших затратах, я публично поддержу именно этот план. Потому что, в конечном счёте, это и есть наша служба. Не ради того, чтобы заработать очки или приписать заслуги, а ради того, чтобы улучшить жизнь людей.

Но при всем прогрессе, который мы достигли, мы знаем, что этого мало. Наша экономика недостаточно хорошо работает и недостаточно быстро растёт, чтобы люди процветали за счёт растущего среднего класса и для тех, кто хочет перейти в средний класс. Это экономический аргумент. Но неравенство также разъедает и наши демократические идеалы. В то время как один процент верхушки накопил большую долю благосостояния, огромное количество семей остались позади – уволенные рабочие с фабрик, официанты, работники сферы здравоохранения, они все едва сводят концы с концами, чтобы оплатить счета – и они все убеждены, что правительство находится на службе богатых и обличенных властью. И это и есть рецепт цинизма и поляризации в нашей политике. Нет быстрых решений для того, чтобы исправить этот долгосрочный тренд. Я согласен, что все должно быть справедливо, но не бесплатно».

Обама отметил, что для того, чтобы улучшить ситуацию надо создать возможности качественного образования, возможность рабочим объединяться в профсоюзы, возможность лучшей социальной безопасности.

«Можно много спорить, как лучше всего достичь этих целей. Но мы не можем быть удовлетворены только лишь наличием этих целей», — сказал уходящий президент.

«Вторая угроза нашей демократии стара, как наша страна. После моего избрания были разговоры о пост-расисткой Америке. И подобное видение, какими бы благими намерениями они бы ни было продиктовано, никогда не было реалистичным. Расовые вопросы остаются очень мощной силой, раскалывающей наше общество. Я достаточно долго живу, для того, чтобы сказать, что сегодня расовые взаимоотношения лучше, чем были 10, 20, 30 лет назад. Это видно не только из статистики, это видно в отношение молодых американцев… Но мы ещё не там, где мы должны быть. Всем нам есть, над чем ещё работать (…) И если мы не хотим инвестировать в детей иммигрантов, только потому что они не похожи на нас, мы тем самым минимизируем перспективы для наших собственных детей, потому что дети иммигрантов будут составлять все больший процент рабочей силы США. (…) И таким образом мы должны соблюдать законы, направленные против дискриминации – при приёме на работу, в сфере образования, правосудия, жилищного строительства. Это то, чего требует наша Конституция и наши высокие идеалы. Но законов недостаточно. Должны измениться сердца. Это не случится в один день. Социальные изменения требуют смены поколений. (…) Каждый из нас должен следовать совету Атикуса Финча, он говорил: «Ты не поймешь человека, пока не посмотришь на ситуацию его глазами, пока ты не влезешь в его шкуру и не походишь в ней. Для темнокожих и других меньшинств, это значит, что в этой стране много людей встречают вызовы и борются за справедливость – не только беженцы, иммигранты, бедняки, трансгендеры. Но даже белый человек среднего возраста, на первый взгляд имеющий преимущества, может считать, что его мир перевернули технологические и экономические изменения. И к нему тоже мы должны прислушаться».

Обама отметил, что последствия законов рабства не исчезают сами по себе внезапно.

«Для тех, кто родился в Америке, это значит напоминать себе, что стереотипы об иммигрантах, это тоже самое, что тогда говорили об ирландцах, итальянцах и поляках – про них тоже говорили, что они подорвут основы Америки. Но Америка не стала слабее. Напротив, страна стала сильнее (…) Нужно говорить себе, вне зависимости от того, кто мы есть, что все граждане одинаков любят нашу страну, что их дети также надеются на светлое будущее, а их дети также заслуживают любви, как и наши».

Кроме того Обама также затронул проблеу изменения климата и призвал к решительным действиям по обсуждению этой проблемы. Он отметил, что инновации наравне с правами всегда определяли дух Америки — верховенство закона, права человека, свобода вероисповедания, и речи, и сборка и независимая пресса.

«Этот порядок сейчас оспаривается – во-первых, религиозными фанатиками, прикрывающимися Исламом, реже – автократами в иностранных столицах, которые видят в свободном рынке, открытой демократической системе и гражданском обществе – угрозу их власти», — отметил Обама.

Он много говорил о террористических угрозах: «ИГИЛ будет уничтожен. Я хочу сказать военнослужащим – для меня огромная честь быть вашим главнокомандующим. Но защита нашего образа жизни – это не только заслуга и работа военных. Демократия может рухнуть, если мы подвергнемся страху. (...) Мы не должны допустить того, чтобы ослабли ценности, которые сделали нас теми, кто мы есть. Поэтому я решил бороться с терроризмом правовыми методами – закрыть базу в Гуантанамо, покончить с пытками, чтобы защитить гражданские свободы. Я не признаю никаких идей дискриминации американцев-мусульман, они не менее патриоты, чем все остальные. Именно поэтому мы не можем отступать в сторону, когда происходят глобальные битвы в сфере продвижения демократии и защиты прав различных меньшинств. Это — борьба за Америку, борьба против терроризма и шовинизма», — сказал Обама.

Он также упомянул Россию и Китай:«Соперники, такие как Россия и Китай не могут сократить нашего влияния в мире, если мы сами не сдадимся и не превратимся в тех, кто будучи большой страной, запугивает более мелкие».

«Наша Конституция — прекрасный, красивый подарок. Но это на деле — это просто кусок пергамента. Он не имеет никакой власти сам по себе. Мы, народ, даём власть. (Аплодисменты.) Мы, народ, придаем ему смысл».

Он обратился к американцам с призывом менять то, что им не нравится, не бездействовать и говорить друг с другом:

«За эти восемь лет, я видел лица выпускников, которые с надеждой смотрели в будущее, лица наших новых военных офицеров. Я оплакивал вместе со скорбящими семьями потерю их кормильцев и искал ответы на вопросы в церкви… Я видел, как наши учёные помогли парализованному человеку вернуть осязание... Я видел наших врачей и добровольцев, которые восстанавливали руины после землетрясения и останавливали эпидемии. Я видел молодых детей, напоминающих нам своими действиями и своей щедростью о нашей обязанности заботится о беженцах и работать на благо мира, и о том, что прежде всего, нужно обратить внимание друг на друга».

В заключительной части своего выступления, самой эмоциональной, Барак Обама благодарил семью и соратников.

«Мишель Лавон Робинсон, — обратился он к первой леди, и зал аплодировал стоя, — Мишель Лавон Робинсон, девушка c Саус-Сайда. На протяжении последних 25 лет ты была не просто моей женой и матерью моих детей. Ты была моим лучшим другом. Ты взяла на себя роль, которая тебе досталась, ты её не просила, но ты сыграла её с присущими тебе изяществом, твердостью, чувством стиля и чувством юмора. Ты сделала так, что Белый дом стал местом, которое принадлежит всем. Ты стала примером для нового поколения людей. Я горжусь тобой, и вся страна тобой гордится.

Малия и Саша (дочери Обамы). В самых странных обстоятельствах вам удалось вырасти в прекрасных девушек. Вы умны и красивы. Но что ещё более важно — вы добрые, исполнены энтузиазма. Вы справились с этим повышенном внимании. Из всего, что я сделал в своей жизни, больше всего я горжусь тем, что я являюсь вашим отцом».

Затем он обратился к вице-президенту: Джо Байдену.

«Джо, ты был первым кадровым решением моим и стал лучшим моим решением. Не только потому что, ты — прекрасный вице-президент, но и потому что ты — часть нашей семьи. (...) Мои замечательные сотрудники! В течение восьми лет — и некоторых из вас, намного больше — я старался отражать ваши сердца, характер, и идеализм. Я наблюдал, как вы росли, женились, заводили детей, отправлялись в невероятные путешествия. Вы всегда были против цинизма (...)».

«Мои соотечественники! Это было великой честью — служить вам. Я не остановлюсь. Я буду с вами, как гражданин, всю мою жизнь. На данный момент, у меня осталась ещё одна просьба к вам — молодым ли или молодым душою американцам, последняя моя просьба в качестве президента.
Та же самая вещь, о которой я просил, когда вы дали мне шанс 8 лет назад. Я прошу вас верить. Не в мою способность привносить изменения. А теперь — в вашу.
Я прошу вас держаться этого вероучения, отраженного в документах, тех, что подписали наши отцы-основатели. Эта вера нашептана рабами, это дух, напетый иммигрантами и поселенцами, людьми, которые шли за справедливостью, дух, укрепленный теми, кто поднимал наш флаг в военных условиях, и теми, кто водрузил его на Луне. Это вероучение в сердце каждого американца, чья история ещё не написана. Это кредо:

Да, мы можем. (Аплодисменты)
Да, мы смогли.
Да, мы можем.

Спасибо. Да благословит Господь Соединенные Штаты Америки».

Так закончил свою прощальную речь первый темнокожий президент США, начавший свой путь в большую политику почти 10 лет назад, здесь же, в Чикаго, словами о том, что у Америки получится.